Здравствуйте, мои дорогие. Сегодня у нас будет вечер знакомств.

Это Павел. Он хотел открыть свой маленький бизнес. Но, изучив НК РФ, он выяснил, что даже сделав в помещении фирмы ремонт на её собственные деньги, он должен заплатить налог, ибо по закону этот ремонт считается доходом (ст. 146, п. 1). Что все остатки «материально-производственных запасов», не истраченные на конец месяца, вычитаются из суммы расходов и, значит, формально увеличивают сумму прибыли (ст. 253, п. 5) — и извольте заплатить с них 18% НДС и 20% налога на прибыль. Что в сумме ПФР, соцстрах, медицинское страхование и подоходный налог отнимают у него 40 копеек на каждый выплаченный сотруднику рубль… В общем, Павел решил не открывать бизнес. Кто-то откроет, а Павел — нет. Может быть, поэтому в ВВП США доля малого и среднего бизнеса составляет пятьдесят процентов, а в России — двадцать.

Это Сергей Аркадьевич. У него бизнес уже есть, он хотел выиграть тендер на строительство Нужного Объекта в N-ской области. Построил бы хорошо. Увы, оказалось, что по условиям тендера требуется некая разрешительная бумажка, которая с точки зрения здравого смысла на фиг не нужна, но получать которую — добрые полгода. Тендер выиграла единственная фирма, у которой эта бумажка была. И с чего, интересно, они такие предусмотрительные?

Это Николай Александрович. Он тоже хотел выиграть тендер, уже другой. Но тендер выиграла фирма, запросившая цену явно ниже себестоимости работ. Нет, они не идиоты и не благотворители. Они чьи-то хорошие друзья. Сюрприз-сюрприз: в каждом договоре есть пункт «все изменения в настоящем договоре действительны, если изложены в письменном виде и подписаны обеими сторонами». Очень разумный, как будто, пункт. Рассказать, во сколько раз взлетела цена в дополнительном соглашении к договору уже после того, как тот был заключён?

Это Саша, она доктор. По нормативу ей отводится на одного пациента то ли десять, то ли пятнадцать минут. А ещё она вынуждена подрабатывать в частном медицинском центре, чтобы зарплаты хватало на нормальную жизнь. Да, иногда она, наверное, ошибается в диагнозе. Потому что не машина, а человек. Нет, больше времени на пациента не отведут: на новых врачей нет средств, на повышение зарплаты тоже. Потому что Павел не открыл бизнес и не заплатил с него налоги в бюджет.

Это Юра, мы с ним вместе учились в школе. Я пошёл в институт, а он — в школу милиции. В старших классах он любил рассуждать, какая мы великая страна и что критики на нас клевещут. Теперь уже не любит. Зато рассказывал, как по звонку человека с большими погонами выпускал из камеры чьих-то сынков, смявших на своём внедорожнике старенькую «девятку» и отправивших к праотцам трёх человек. И выпустил, потому что не хотел лишиться работы.

Это Катя, она биолог. И контрабандист. Ей нужно работать с иностранными коллегами, но из России запрещён вывоз любых биоматериалов. Вообще любых. Нормотворцы не стали разбираться, где донорские органы, а где материал для научного эксперимента — они запретили всё. Катя прячет крохотные контейнеры с материалами на себе и молится, чтобы её не пригласили в комнату личного досмотра.

А это я. Я не биолог, я физик. Младший научный сотрудник, девять лет физико-математического образования (институт и аспирантура), печатные работы. Работаю на полную ставку в одном из подмосковных НИИ. Моя зарплата — тринадцать тысяч рублей. Да, вы не ослышались. Мне нужно подрабатывать на стороне, чтобы сводить концы с концами, но долго так продолжаться не может, так что — до защиты диссертации. Потом придётся выбирать: оставить либо любимую науку, либо любимую страну. Я знаю, что выберу.

А это Дарья Петровна, учительница обществознания. Она вчера рассказала моему двоюродному братишке, что если каждый неравнодушный к России человек будет просто хорошо делать своё дело, у нас непременно всё наладится.