Мне жаль продавцов — этаких рыночных заправлял. Куда они движутся со своими 100–200-процентными наценками на товар?

Начало девяностых. Я, школьница, гуляя по рынку с мамой, останавливаюсь и протягиваю руку к сумочке на витрине. Тут же из угла палатки слышу: «Она очень дорогая!» — и получаю вызывающий взгляд в свою сторону.

Начало двухтысячных. Я молодой специалист и уже прогуливаюсь по рынку самостоятельно, тратя свою первую зарплату. Останавливаюсь перед палаткой, рассматриваю товар. Из угла: «А у нас на вас ничего нет! И вряд ли вы на себя что-то найдёте!» Продавец утыкается в пластиковый лоточек с «Роллтоном».

Начало десятых. Срезаю путь к центру города через рынок, иду бодреньким шагом среди палаток, иногда лавируя между редкими покупателями.

— Девушка, заходите, примерьте! У нас новая коллекция брюк! Как раз на вас есть размер!

Поздно, мои дорогие зажравшиеся за эти 25 лет барыги. В банке я пополню свою карточку, а дома открою один из полюбившихся интернет-магазинов (скорее всего, закордонных), и по реальной скидке, где получаешь −75% в конце сезона, а не «я вам десять гривен сброшу, это последняя пара», спокойно выберу и оплачу. Долго? Я подожду. Я 25 лет ждала, когда можно будет спокойно покупать, так что месяц доставки я потерплю.

Вы не задолбали. Умирающий вид не может задолбать, он вызывает жалость.