Итак, пресловутый маленький клуб для живых выступлений. Звукорежиссёр сетует на невероятный разброс звучания групп, вследствие чего слушателю приходится зажмуривать уши, дабы из-за избытка децибел в окружающей атмосфере не лишиться остроты слуха. А посредником, виноватым в недовольстве первых и вторых всегда выступают сами музыканты. Однако редко кто знает о некоторых особенностях, которые редко озвучиваются.

Из десяти клубов, в которых тебе придётся выступить, в девяти звукорежиссёром будет недовольный жизнью мужичок около пятидесяти, который тебя воспринимает априори тупым музыкальным быдлом. Твои замечания на саундчеке будут либо игнорироваться, либо вызывать имитацию бурной деятельности с кручением пальцами воздуха вокруг регуляторов на микшере. У нас есть свой звукорежиссёр, он не профи, но имеет представление о том, как мы должны звучать. В большинстве случаев его просто не пускают в пультовую, а если пускают, то оставляют в гордом одиночестве. То, что он не знает всех особенностей конкретного оборудования, да и в целом тот факт, что хорошие звукорежиссёры обычно работают парой «местный + пришедший», редко кого смущает.

Саундчек — приз для избранных играть первыми. Отстраивается всегда только первая группа, остальным приходится играть на чужих настройках. В лучшем случае тебя поубавят в процессе выступления, чтобы уж совсем не резало уши. Один-единственный раз на подобном сборном выступлении все группы были приглашены за два часа для того, чтобы отстроить всех. Справедливости ради нужно сказать, что в том клубе за пультом сидел молодой парень, который адекватно воспринимал пожелания по звуку, умудряясь найти общий язык даже с очень начинающими ребятами. От «ветеранов» концертной стройки я такой адекватности не жду уже давно.

Подзвучка ударных — тема для отдельной статьи. Есть такой анекдот: «Как подзвучить барабаны тремя микрофонами? Очень просто: один в бочку, два в руки». Во многих клубах этот ситуация близка к реальности: микрофон у бочки и два оверхэда под потолком. В результате барабанная партия превращается в громогласное уханье бочки, сопровождаемое усиленным и размазанным лязгом тарелок. Вытянуть что-либо вменяемое не получится при всем желании и профессионализме барабанщика. Другая ситуация — наличие полной подзвучки установки. В таком случае, видимо, регуляторы на микшере настраиваются при установке микрофонов на установку, после чего привариваются. У меня довольно тихие тарелки, поэтому часто на концертах бочка и малый прорезают весь звук, а тарелки едва шелестят на общем фоне. Ребята, что имеют более громкое железо, радуют присутствующих его звуком, перекрывающим вообще всю звуковую картину. При этом найти баланс барабанов и железа — дело пяти минут работы, включая два перекура.

У нас нет основного вокала, только бэк. Даже не вокал — вокализ, периодически вкрапливающийся в инструментальную картину. Никаких текстов, никакого речитатива. Всегда просим сделать вокальную линию тихой и добавить побольше ревера. Однако в большинстве случаев эти пожелания игнорируются, и вокал выпячивается на передний план, из-за чего приходится отходить от микрофона на три шага и орать во всю глотку — только так выходит что-то сносное.

Ещё раз хочется заметить, что всё это касается (за редким исключением) только звукарей поколения наших родителей. Молодые ребята и девушки всегда стараются найти нужное тебе звучание и идут на контакт даже с молодняком, нередко мало понимающем в звукорежиссуре. И до сих пор для меня остаётся загадкой, почему такие «опытные профессионалы» не справляются с работой, которую с лёгкостью выполняют новички. Поэтому, приходя в клуб и слыша неразборчивую кашу на пике громкости, погрози кулаком «старому сэнсэю» за пультом. Может быть, хотя бы угроза заставит его работать.