Когда я была маленькой, я принимала всё за чистую монету. Когда тётя говорила мне, что они в детстве ели только гречку и картошку, носили одежду с заплатками, учились на отлично, игрушек не было — я верила и жалела маленькую девочку, которой была моя тётя в детстве. Когда выросла, выяснилось, что гречку с картошкой они ели всего два дня, когда родителям задержали зарплату, школьная форма действительно штопалась — но это были не зияющие дыры, а небольшие дырочки по шву, умело зашитые бабушкой. А училась тётя… Одна пятёрка, одна четвёрка в аттестате, остальное — сами понимаете.
Моего мужа гнобил отец: плохо, мол, за сыном следишь, вот я-то в своё время… Помню, возмутилась на супруга: дед-то дело говорит, давай-ка следуй его указаниям! На что муж, крепко взяв меня за руку, сказал: «Редкий день отец меня не бил, за всё детство я ни разу не был с ним на рыбалке, он ни разу не сделал мне ни одного подарка, всего лишь семь раз за школьные годы назвал меня по имени. О каком следовании его словам может идти речь?» Я замолчала.
Соседка ругалась на нас, что мы родили сына без брака, я была проституткой, он — безответственным. Потом её же муж по синей лавочке рассказал мне, что старшая дочь — не от него, а замуж соседка выходила с приличным пузом, со вторым.
Родственники, как один, твердят о том, что вот раньше-то… Такое чувство, что вы жили в каменном веке, добывали еду на свой риск, умирали от голода и холода и никогда не видели автомобиль. Почему я должна сокрушаться о ваших несуществующих проблемах? Почему мне должно быть стыдно за то, что ваша жизнь была другой, но всё же менее трагичной, чем вы описываете? Достали, честное слово.
Моего мужа гнобил отец: плохо, мол, за сыном следишь, вот я-то в своё время… Помню, возмутилась на супруга: дед-то дело говорит, давай-ка следуй его указаниям! На что муж, крепко взяв меня за руку, сказал: «Редкий день отец меня не бил, за всё детство я ни разу не был с ним на рыбалке, он ни разу не сделал мне ни одного подарка, всего лишь семь раз за школьные годы назвал меня по имени. О каком следовании его словам может идти речь?» Я замолчала.
Соседка ругалась на нас, что мы родили сына без брака, я была проституткой, он — безответственным. Потом её же муж по синей лавочке рассказал мне, что старшая дочь — не от него, а замуж соседка выходила с приличным пузом, со вторым.
Родственники, как один, твердят о том, что вот раньше-то… Такое чувство, что вы жили в каменном веке, добывали еду на свой риск, умирали от голода и холода и никогда не видели автомобиль. Почему я должна сокрушаться о ваших несуществующих проблемах? Почему мне должно быть стыдно за то, что ваша жизнь была другой, но всё же менее трагичной, чем вы описываете? Достали, честное слово.