Когда-то, много лет назад, был в ходу клич: «Наших бьют!». И все, от мала до велика — неважно, здоровый, больной, трезвый, пьяный, занятый важным делом, — бросали всё и бежали помогать.
Тогда было просто. «Наши» — это из нашей деревни. С нашего двора. Из нашей школы. Нашего района. Однозначно определяемые как «свои». С тех пор многое изменилось.
Люди по-прежнему хотят объединяться по формальным признакам, вот только признаки утрачивают прежние смыслы. Человек может не знать собственных соседей по лестничной площадке, и географический признак становится неприменим. Человек может не принадлежать к тусовке — и значит, у него нет «своих» по ней. Люди становятся все более аполитичными — они хорошо видят, как не надо управлять страной, — но не хотят думать, как надо. То есть принадлежность к политическому течению тоже не гарантирует человеку наличия «своих».
А ведь хочется этих самых «своих», ох, как хочется! Психологически человек устроен так, что нуждается в «наших». В своей стае. В результате «свои» выбираются по формальным признакам. Если человек курит — то курильщики для него «свои», а некурящие — «не свои». Если не курит — наоборот. Мужчины и женщины. Родители и чайлдфри. Верующие и верующие во что-то другое. Вегетарианцы и мясоеды. Трезвенники и люди, употребляющие алкоголь. Автовладельцы и пешеходы (а между ними — велосипедисты).
И стоит кому-нибудь плохо сказать хотя бы об одном человеке — просыпается тот самый клич: «Наших бьют!». И человек лезет в драку — словесную, но не менее беспощадную, — даже не пытаясь разобраться, а «наши» ли это. Бьют ли автомобилиста за то, что тот автомобилист, или за то, что не соблюдает правила дорожного движения, нормы здравого смысла и принципы человеческого общежития? Выносят ли мозг курильщику за то, что он курит, или за то, что ему лень отойти от остановки на положенные законом пятнадцать метров? Перемывают ли кости мамаше за то, что её ребёнок настолько невоспитан, что позволяет себе без спросу хватать и уносить вещи, принадлежащие незнакомым людям, или же за сам факт наличия у неё ребёнка?
Люди, пожалуйста, остановитесь. Задумайтесь на секунду, прежде чем кричать «сам козёл»: а нужно ли защищать того, на кого сейчас наезжают? Может, он вовсе не «ваш»? Может, он как раз очень даже не «ваш» по шкале «мудак — не мудак»? Может, не стоит бездумно заступаться за автодебила только потому, что у вас тоже есть машина? Может, не надо обрушивать потоки всем известного вещества на человека, высказавшего своё неудовлетворение выходками отдельно взятого религиозного фанатика, только потому, что веруете в того же Бога?
Это не «ваши». Они ничьи. Свои собственные. Они поступают плохо — в рамках общечеловеческих принципов — и не нуждаются в вашей защите. Просто вздохните, произнесите про себя: «Бывают же мудаки», — и постарайтесь сами так не делать. Это принесёт и лично вам, и всему обществу гораздо больше пользы.
Тогда было просто. «Наши» — это из нашей деревни. С нашего двора. Из нашей школы. Нашего района. Однозначно определяемые как «свои». С тех пор многое изменилось.
Люди по-прежнему хотят объединяться по формальным признакам, вот только признаки утрачивают прежние смыслы. Человек может не знать собственных соседей по лестничной площадке, и географический признак становится неприменим. Человек может не принадлежать к тусовке — и значит, у него нет «своих» по ней. Люди становятся все более аполитичными — они хорошо видят, как не надо управлять страной, — но не хотят думать, как надо. То есть принадлежность к политическому течению тоже не гарантирует человеку наличия «своих».
А ведь хочется этих самых «своих», ох, как хочется! Психологически человек устроен так, что нуждается в «наших». В своей стае. В результате «свои» выбираются по формальным признакам. Если человек курит — то курильщики для него «свои», а некурящие — «не свои». Если не курит — наоборот. Мужчины и женщины. Родители и чайлдфри. Верующие и верующие во что-то другое. Вегетарианцы и мясоеды. Трезвенники и люди, употребляющие алкоголь. Автовладельцы и пешеходы (а между ними — велосипедисты).
И стоит кому-нибудь плохо сказать хотя бы об одном человеке — просыпается тот самый клич: «Наших бьют!». И человек лезет в драку — словесную, но не менее беспощадную, — даже не пытаясь разобраться, а «наши» ли это. Бьют ли автомобилиста за то, что тот автомобилист, или за то, что не соблюдает правила дорожного движения, нормы здравого смысла и принципы человеческого общежития? Выносят ли мозг курильщику за то, что он курит, или за то, что ему лень отойти от остановки на положенные законом пятнадцать метров? Перемывают ли кости мамаше за то, что её ребёнок настолько невоспитан, что позволяет себе без спросу хватать и уносить вещи, принадлежащие незнакомым людям, или же за сам факт наличия у неё ребёнка?
Люди, пожалуйста, остановитесь. Задумайтесь на секунду, прежде чем кричать «сам козёл»: а нужно ли защищать того, на кого сейчас наезжают? Может, он вовсе не «ваш»? Может, он как раз очень даже не «ваш» по шкале «мудак — не мудак»? Может, не стоит бездумно заступаться за автодебила только потому, что у вас тоже есть машина? Может, не надо обрушивать потоки всем известного вещества на человека, высказавшего своё неудовлетворение выходками отдельно взятого религиозного фанатика, только потому, что веруете в того же Бога?
Это не «ваши». Они ничьи. Свои собственные. Они поступают плохо — в рамках общечеловеческих принципов — и не нуждаются в вашей защите. Просто вздохните, произнесите про себя: «Бывают же мудаки», — и постарайтесь сами так не делать. Это принесёт и лично вам, и всему обществу гораздо больше пользы.