Когда я был маленьким, мать и бабушка очень любили «баловать малыша оладушками». Всё бы хорошо, но они каждый раз добавляли туда тёртый лук, и из вкусного лакомства оладьи превращались в малосъедобное нечто. Я плевался, упирался, но совладать с двумя взрослыми женщинами не мог.

— Это же вку-у-усно! Поку-у-ушай! — с коровьей интонацией цедила мать, пихая мне в рот очередную оладью.

— Сам просил, какого чёрта не жрёшь? Это же вкусно! Мы и лучку добавили, чтоб вкуснее было! — выходила из себя бабка.

— Не надо добавлять лук! — каждый раз просил я, надеясь хотя бы в этот раз именно полакомиться, но в ответ получал опять груду оладьев с луком и коровьи глаза:

— Как это без лука? Без лука же невкусно! Да что ты понимаешь, дурачок!

Я вырос, женился. Моя жена с пониманием отнеслась к тому, что я не приемлю лук в оладьях. Но меня вывело из себя, когда она стала сыпать в суп упирающемуся сыну укроп, повторяя те же коровьи интонации:

— Как это без укропа суп? Это же вку-у-усно! Да что ты понимаешь, дурачок!

Вот такое чувство, что дети — не люди, и у них никак не может быть собственного вкуса. А тот, что есть — да дурачки ещё, вот вырастут…