На днях позвонили в дверь. Принесли письмо. Из Кремля (так значится на конверте). Поздравление с 9 Мая. Бабушке. Которой нет в живых уже 17 лет.

Не знаю, кто и как составляет список этой рассылки. И никак не могу понять, куда надо обратиться, чтобы бабушку из этого списка исключили. Не могу понять, потому что о бабушкиной смерти оповещены уже все социальные службы нашего города и района, ГЖУ и паспортный стол, загс и районный военкомат (бабушка была вдовой ветерана войны).

Со дня её смерти прошло 17 лет. Добрый десяток выборов федерального уровня. Две общероссийских переписи населения. С 2000 года бабушку не включают в списки избирателей. С 1999 (кажется) нам перестали звонить накануне девятого и просить позвать её к телефону, чтобы поздравить с праздником. И только с 2004 ежегодно приходит белый конвертик, украшенный красным рисунком с георгиевской ленточкой. Внутри — поздравление от имени руководителя российского государства с его же факсимильной подписью. Его приносит почтальон. По списку. И каждый раз по просьбе мамы он делает отметку, что адресат здесь больше не живёт. Что умер. Что не надо. И каждый следующий год нам приносят уже знакомый конверт, и всё повторяется...

Да, ничего страшного. Да, мы придумали, как передать его бабушке. Просто 9 мая мы отнесём на кладбище не только цветы. Оставим на могиле белый конвертик.

Но мне страшно подумать, что где-то такой конверт получит вдова ветерана. Вдовец ветерана. Близкий человек ветерана. Давно или недавно потерявший любимого человека. И что слова поздравления разбередят старую рану. И что праздник станет чернее чёрных будней. И тогда почему-то хочется плакать. Не о тех, кого уже нет. О тех, кто остался в живых.