Хорошая, годная гей-стори с любовью до гроба и южными морями. Еблеподробности, правда. не присутствуют, но, думаю, вас это не расстроит.
Любовь на троих на четыре не делится
Анталия, солнце, море, а мой кот мышей не ловит. Разругались в пух и прах. В одной кровати тесно: повышенная наэлектризованность, нервы натянуты, как канаты. Отношения грозят лопнуть по швам...
Уснуть не могу, иду к набережной - на корабли смотреть. Через пару минут двое аборигенов засуетились. Один подходит и по-немецки лопочет: ты приглянулся моему другу, но он стеснительный. Зови, отвечаю. Подходит ближе, вау: глаза серо-голубые, улыбка белозубая, юный турецкий хан! И имя Айкут: ай-яй-яй, загляденье!
Губа не дура: еду к нему на квартиру. А там еще "ах": вид с террасы на море - лучший в Анталии! Приятель третим клеится. Отшили: у нас любовь - цветёт черешня! Айкут музыкант, на гитаре играет, как бог, и поет ангельским голосом! Мелодрама: сердце клокочет, думаю о своем котике, рассказываю о нем, а в постели с другим! Утро прохладное, Айкут протягивает свою куртку: повод для новой встречи? Нам обоим не до улыбок!
За завтраком в отеле с моим котом не мяукаем, злыми собаками друг на друга глядим да зубы скалим! Рассказал всю правду - слезы ручьем. Да, любимый, мышей ловить не будешь - зайцеловом стану!
Вечером пошли на стрелку в бар: куртку отдавать. Мой кот с опаской глядит на Айкута. Спрашиваю: как тебе юный хан? Ничего так,- говорит, - но его друг интересней! Но понимаю, что врет, котяра, нервы потрепать хочет. Я айсберг! Айкут ерзает: не сидится ему спокойно, а глаза хитрющие. В час ночи опять в гости зовёт. Едем: гитара, свечи, вино. Уже светает, вторая бессонная ночь! Треплю своего кота за яйца: давай в отель! А он ни в какую! Думаю, нет уж, котик, зайку не отдам! А он упирается. Айкут уже стелит постель: куда, мол, в такую рань?
Эх, котёнок, зачем затеял эту месть? А он в ответ: сам кашу заварил, теперь расхлёбывай! Кашу лакали втроем, но казалось, что мы с котиком друг друга так давно уже не любили: страстно, всепоглощающе! И не переставали удивляться, как это Айкуту удавалось оказываться между нами и не мешать? Вылечил заяц нас, разворошил угли, и мы снова горим ярким пламенем! Уже в такси мы с котом задремали, и весь день в отеле без задних ног проспали! Вечером идем ужинать, а у ворот гостиницы два друга. Айкут в стороне. Его друг, сам не свой, лопочет:
- Не знаю, что с ним? Пять лет уже дружим, ни разу не видел, как он плачет. А тут весь день слёзы, говорит, что влюбился!
Котяра меня в бок: голову вскружил зайцу, теперь сам разбирайся!
- Нет, - говорит друг Айкута, - он в вас обоих вляпался, да по самые уши!
Шок! Завтра улетаем! Последняя ночь: разговоры- гитара- свечи- секс до самого самолёта! Дома, в Кельне, ломаем голову: как такое может быть: сразу в двоих? С чем едят такой бутерброд? Из Анталии одна смс-ка за другой, тот же самый текст на каждый сотовый: "Люблю, тоскую, приезжайте, жду!"
Два месяца промучились, снова Анталия! Десять дней, как одна ночь! Любит, сукин сын, да так тонко и гармонично, что не дает шанса хотя бы тайно понять, кого больше? Турецкая ментальность, тонкая душевная материя? А мы оба, как мальчишки, нам даже ревновать не приходится! Мы любим друг друга, он - нас, а мы - его! Разбираться некогда: сам черт ногу сломит!
Расставание - боль. Полгода не виделись, но чуть ли не каждый вечер в скайпе: "Берегите друг друга, - говорит Айкут, - вы в моих снах!" А нам неловко: беда-то какая, парню свою первую любовь на двоих делить приходится! Новость: Айкут вернулся в Стамбул, от армии косит! В Кельн приехать не может! У самого отец полковник, но прока никакого! На телевидение зайца взяли, талант разглядели!
Три недели в Стамбуле. Полная гармония. Не хотели бы уже, но все еще любим! Не можем уже, но все еще в постели! Домой лететь надо, а в глазах слезы! Забрать бы мальчишку в Кёльн, кровать два на три метра купить: делов-то! Нет, так дело не пойдет: семья военная, у малыша карьера, близкие родственники все в Стамбуле, иностранный язык - английский, никакой Германии!
Мы со своим котом через год отлюбили, отошли, взяли себя в руки. Айкут все еще мучается, письма с дисками со своими новыми песнями шлёт, и на ломанном английском пишет: "Я буду любить вас всегда и только вдвоём, а не по отдельности! Если разбежитесь, я стану самым несчастным на земле! Вы подарили мне сказку, и я хочу, чтобы и за тридевять земель от меня она не кончалась!"
У нас грусть: это Айкут нам сказку подарил! Молим Аллаха: дай нашему ангелочку счастья! Домолились-таки: на днях, два года спустя со дня нашей встречи, Айкут присылает фотку. На ней два ангелочка, крепко так обнялись! Приписка: "Я ему все рассказал, он понял и принял меня, мы любим друг друга, а я вас!"
Гора Магомеда с наших плеч долой! Зовут теперь в гости: счастье отпраздновать! А мы сомневаемся: ехать - не ехать? Вдруг опять кашу заварим и не расхлебаем? Как ни крути, но любовь на троих на четыре не делится!